Форум

Примерно за сотню километров до Риги — первое настоящее приключение. На затяжном спуске что-то вдруг треснуло под седлом, оно перекосилось, я чуть не рухнул и возопил от боли: в правую ягодицу воткнулся (как потом выяснилось) острый обломок подседельной пружины. Когда через сутки я стирал свои тренировочные брюки в Балтийском море, оно покраснело от моей крови. Но до моря надо было ещё добраться на кривом сиденье, т.е. практически стоя на педалях, порядка 150 км. Утешало одно: дорога от Риги до Юрмалы оказалась первоклассной и почти пустынной. В кемпинге где-то за Юрмалой я раскинул палатку, сдал вел на хранение и электричкой рванул назад, в Ригу, за подседельной пружиной. Ха-ха-ха! Тогда вам не сейчас! Купить удалось только седло целиком, за 5 руб. (пружина стоила бы 40 коп.). Ехать назад на новом, необъезженном седле из "деревянной" кожи не хотелось. Поэтому вынул из него только пружины, одну поставил в старое седло, а новое даже не повёз с собой: тяжёлое же!
В столовой кемпинга случился со мной эпизод, который много лет спустя все видели в фильме "Хочу в тюрьму". Помните, там главный герой (в исп. Ильина) пирует в уличной харчевне, а публика оплачивает его раблезианскую трапезу как аттракцион. За меня никто, разумеется, не платил, но всё население столовки таращилось, когда я поглощал в одиночку четыре или пять комплексных обедов к ряду. Ну, странно людям было, что после 1100 км на велосипеде почему-то есть хочется.
Всё же не зря я прикатил в такую даль за хорошей погодой. Три дня отмокал в море и нежился на пляже. Отдохнувший, покатил назад. В спину дул попутный ветер: даже в сильнейшую грозу это позволяло не останавливаться, а мчать с приличной, до 30 км/ч, скоростью. Где-то возле Пскова меня догнала кавалькада велогонщиц. Пристроился в хвост и держался до самого их финиша. Это на моём-то дорожном, да ещё с бытовым перегрузом. Ветер помог, конечно. А вот одному встречному велотуристу как раз с ветром-то и не повезло. Мы остановились, поговорили. Совсем, как в пьесе "Лес". В отличие от меня, встречный ехал на гоночном велосипеде и вёз за спиной даже не камеру-трубку, а целиком колесо. Седло у гоночного такое, что ехать приходится практически на палочке верхом. Когда я сказал об этом, мой коллега махнул рукой: всё равно против ветра едешь стоя.
Где-то за Западной Двиной пережил ещё одно вело-ДТП. Гоню под уклон и вдруг слышу страшный скрежет; откуда-то из-под педалей вырывается сноп искр; вел мотает, и я кувыркаюсь в кювет. В полёте думаю: до Москвы еще 500 км, а железная дорога неведомо где. Оказалось, от тряски заднее крыло переломилось по верхнему креплению, задний кусок крыла повернулся вокруг оси колеса и упал под него, тормозя об асфальт и рассыпая искры. Остальное — только испуг. Короче, закрепил обе половинки крыла и так доехал до Москвы.
Однажды ночевал на островке посреди ручья. Утром пришла корова и сунула рога в открытый проём палатки. Только я её прогнал, как прибежала хозяйка. Та долго орала непотребщину и в такт словам махала топором. Я хоть и глуховат, но понял, чтО она обо мне думает. На всякий случай слинял по-быстрому. От греха.
Проехав Зубцов, впервые за всю дорогу по-настоящему уснул: завтра Москва. Меж тем и здесь погода наладилась. Промежуточный финиш сделал на даче в Снегирях, где сюрпризом свалился на огорошенное семейство. И снова поклялся: никогда больше! (см. про Ленинбург).